Я никогда не любил сомнений,
И тьму, и тишь, шепотки и навь –
И от предложенных наслаждений
Я в ужасе убегаю вплавь.
Она смеется, как трель свирели;
Поет так, что в огне душа.
И на ее синеватом теле
Нет раны от моего ножа.
Скорей! На берег! К крестам и крову,
Где жар свечей, душный дым кадил
Спасут от твари, что жаждет крови.
…Мой путь пролег через ряд могил.
Я их не вижу – я чую. Кружит
Над нами ворон, он мертвым брат.
Хоть духи и не зовут «на ужин»,
Кто знает, что они говорят?
Мне шепчут вслед. Я бегу быстрее.
Речная тварь все кричит: «Постой!»
Смеюсь. В предутренней мгле алеют
Огни глаз призраков за спиной.
Врата захлопнул. Держитесь, братья!
В молитве перед лицом святынь,
С надрывом, громко твердим распятью:
«Господь, помилуй нас всех… Аминь».
…Очнулся я где-то там, снаружи.
Русалка мнется, бормочет бред:
-Я ж говорю, пропустила ужин,
Скажи, друг, нет у тебя конфет?
…Чего?!! И в этой безумной спешке…?
…Киваю в приступе немоты.
-Не знал, что нежити – сладкоежки.
-Я нечисть, глупый. Мертвец здесь – ты.